 |
|
|
 |
||
/ Средства защиты / Оружие массового поражения / Бактериологическое оружие / Избранные статьи / История применения биологического оружия
История применения биологического оружияОчерк истории бактериологической войны.Т. Рожнятовский, З. Жултовский "Биологическая война", 1959 год Чтобы познакомиться с историей какой-либо проблемы, мы всегда стараемся, как можно глубже проникнуть в прошлое. В данном случае идеально было бы установить, когда впервые болезнетворные микробы были использованы в военных целях. Однако эта задача чрезвычайно трудна, если принять во внимание, что чем древнее история, тем больше она содержит легенд, не представляющих никакой научной ценности. Но и у легенд есть свой язык: ведь их создает мыслящий человек. И если человек, даже на заре истории, не имея представления о бактериях и эпидемиологии, писал о «бросании заразы на своих врагов», то это значит, что он предполагал возможность умышленного заражения людей опасными болезнями и наверняка осуществил бы свои намерения, если бы только знал, как за это взяться. Необходимо признать, что древнейшие хроники и книги полны таких «божественных желаний». Старый завет буквально наводнен тем, что сегодня назвали бы «бряцанием бактериологическим оружием». Так, например, в Моисеевых книгах (Левит. 26) мы читаем: «И наведу на вас мстительный меч... и пошлю на вас моровое поветрие и преданы будете в руки врага». Или: «И накажу живущих в земле Египетской так, как Я наказал Иерусалим, мечом, голодом и мором» (Иеремия, 44). С древнейших времен люди подозревали друг друга в умышленном перенесении «моровой заразы». Еще до сих пор, к сожалению, встречаются отсталые люди, которые верят в «колдовство» и «дурной глаз». Всякая большая эпидемия чумы или холеры, кроме жертв болезни, поглощала немало несчастных, обвиненных в распространении заразы. Безжалостно убивали невинных цыган, евреев, бродячих торговцев, называя их «отравителями колодцев», «распространителями чумы» (Николь). Однако все это — более или менее захватывающие легенды, а зачастую и просто хорошие литературные произведения, как, например, «Альпугара» Мицкевича, где приводится превосходный образец хитрой бактериологической диверсии в самом сердце неприятельского лагеря. Лишь в XVII веке мы встречаем первый конкретный исторический факт, который можно считать прототипом бактериологической войны. О нем сообщил известный французский бактериолог Шарль Николь. В переписке, имевшей место в 1763 году между английским генералом Амхерстом, губернатором Новой Шотландии (Северная Америка), и подчиненным ему полковником Букэ, комендантом крепости Форт-Питт, Николь обнаружил точные доказательства умышленного заражения американских индейцев оспой Генерал Амхерст писал, между прочим: «Не могли бы Вы попытаться распространить оспу, среди взбунтовавшихся индейских племен? Необходимо использовать все средства для истребления этих дикарей». На это полковник Букэ поспешно отвечает: «Я попробую их заразить оспой с помощью одеял, которые я уж как-нибудь им доставлю». Английский генерал, не колеблясь, соглашается с этим: «Рекомендую Вам распространить таким образом оспу и попользовать все возможные средства, чтобы уничтожить, наконец, эту отвратительную расу». Открытие Николя недавно подтвердили американские авторы Э. В. Стерн и А. Э. Стерн в книге «Влияние оспы на судьбу американских индейцев» (Бостон, 1945), приведшие доказательства доставки полковником Букэ индейским вождям двух одеял и платка, находившихся до этого в госпитале для больных оспой. Тотчас же после вручения этих «данайских даров» среди индейских племен в штате Огайо вспыхнула серьезная эпидемия оспы. В качестве любопытного, но, к сожалению, не подкрепленного убедительными доказательствами факта можно привести высказывание С. А. Ваксмана, ученого, открывшего стрептомицин, о том, что войска страшного испанского конкистадора Писсаро подарив индейцам одежду, прежде принадлежавшую больным оспой, вызвали смерть около трех миллионов туземцев. Первой научной попыткой применения болезнетворных микробов для уничтожения живых существ, притом попыткой удачной, был опыт Пастера по заражению кроликов бациллой куриной холеры. Во время своих лабораторных исследований Пастер заметил, что кролики необычайно чувствительны к этой бацилле. Мадам Поммери из Реймса, занимавшаяся оптовой продажей вин, жаловалась на огромный ущерб, наносимый ей дикими кроликами. Дело в том, что кролики, роя норы, обнажали камни в погребах, а это приводило к тому, что ежедневно разбивались сотни бутылок ценного шампанского. Тогда великий ученый решил оказать помощь французской винной промышленности. Он послал в Реймс своего ассистента д-ра Луара, который заразил нескольких кроликов бациллой куриной холеры и выпустил их на волю в окрестностях погребов мадам Поммери. Через три дня там было обнаружено тридцать два мертвых кролика, а остальные, напуганные столь необъяснимой для них массовой гибелью, разбежались. Шампанское было спасено. Пастер, ободренный этим успехом, год спустя послал д-ра Луара в Австралию, где небывало расплодившиеся кролики наносили огромный ущерб сельскому хозяйству. Однако там не удалось вызвать среди кроликов эпизоотии: д-р Луар не смог завершить свои опыты, так как австралийские скотоводы, опасаясь, как бы жертвой эпизоотии не стали их стада, постарались удалить неудачливого экспериментатора из Австралии. Итак, опыт Пастера смело можно назвать первой попыткой бактериологической войны в лабораторных масштабах — в масштабах опытов над животными. А отсюда уж рукой подать и до перенесения этих опытов на людей, ибо, как говорит Николь: «Нас удивило бы, если бы человеческий гений, используя все средства как в добрых, так и в злых целях, не искал среди достижений науки в области инфекционных болезней оружия, предназначенного для уничтожения других людей». Случай для этого представился в первую мировую войну. Бактериологические средства применили немцы, пытаясь обратить это жестокое оружие как против животных, так и против людей. Американские источники (доклад Мерка) приводят неоспоримые доказательства того, что в 1915 году немецкие агенты заразили болезнетворными микробами лошадей и прочий скот, которые отправлялись из американских портов и были предназначены для войск союзников в Европе. Французский автор Л. Симон (цитируемый Рудовским) сообщает интересные факты о том, как была раскрыта попытка бактериологической диверсии в Румынии в 1916 году. За несколько дней до объявления войны Румынией, в германское посольство вместе с диплома-тическим багажом прибыл ящик с надписью «Строго секретно». Этот ящик был адресован военному атташе полковнику фон Хаммерштейну. Так как состояние войны с Германией было объявлено раньше, чем предполагалось, и все немецкое имущество перешло в руки дипломатического представительства Соединенных Штатов, в то время еще поддерживавших нейтралитет, то упомянутый подозрительный багаж был доставлен в посольство США, где ящик закопали в саду. Однако об этом узнали полицейские власти, и после долгих переговоров ящик был выкопан и вскрыт. В нем наряду со взрывчаткой оказались стеклянные ампулы, наполненные темноватой жидкостью. Ампулы были снабжены инструкцией, рекомендовавшей вливание жидкости в корм либо непосредственное введение ее через рот в пищеварительный тракт лошадей и других домашних животных. Как показал бактериологический анализ, ампулы содержали живые бактерии сапа и сибирской язвы. Верховное командование французской армии 26 марта 1917 года издало приказ, в котором сообщался факт задержания вражеского агента, снабженного жидкостью и специальными кисточками для смазывания ноздрей у лошадей. В этой жидкости были обнаружены живые палочки сапа. О том, что немцы не ограничивались в своих попытках применения бактериологических средств исключительно животными, можно судить хотя бы по одному из приказов вермахта (от 16 марта 1917 года), рекомендовавшему «колодцев не отравлять». Союзное командование периода первой мировой войны предупреждало в 1918 году свои войска о бактериологической диверсии неприятеля, оставлявшего при своем отступлении трубочки, в которых содержались болезнетворные микробы. Очень подозрительными представляются также многочисленные случаи столбняка, наблюдавшиеся среди гражданского населения Соединенных Штатов после их вступления в войну. Исследования показали, что столбняк развивался у больных, которые при раздражении кожи и при сыпи пользовались пластырем содержавшим, как оказалось позднее, споры столбнячной палочки. Партии этого пластыря попали в Соединенные Штаты окольным путем из вражеских государств (Рудовский). Розбери обращает внимание на двусмысленное, однако примечательное сообщение, согласно которому немецкие агенты в Цюрихе во время первой мировой войны пытались вызвать эпидемию холеры в соседних вражеских государствах, прежде всего в Италии, что должно было принести определенные результаты. Все эти факты могут служить неопровержимым свидетельством того, что биологические средства были применены во время первой мировой войны, и хотя они не принесли ожидаемых результатов, однако, по-видимому, произвели определенное впечатление, раз уж вскоре после окончания войны на конференции по разоружению, состоявшейся в Вашингтоне в 1922 году, а затем на пленарных заседаниях ассамблеи Лиги наций этим проблемам было уделено значительное внимание. Наконец, по предложению крупнейших в то время авторитетов в области микробиологии—Борде, Кэннона, Мэтсона и Пфейфера — ассамблея Лиги наций постановила осудить бактериологическую войну. 17 июня 1925 года в Женеве представителями сорока восьми государств (в том числе также Соединенных Штатов Америки и Японии) был подписан «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». Все государства, за исключением Соединенных Штатов, Японии, Бразилии, Никарагуа, Сальвадора и Уругвая, ратифицировали этот важный документ либо присоединились к нему. Правда, президент США Калвин Кулидж 12 января 1926 года представил протокол на ратификацию сенату, однако сенат отклонил его. Вопрос был окончательно решен спустя двадцать один год, когда президент Трумэн 8 апреля 1947 года вообще изъял этот протокол из сената вместе с другими во-семнадцатью «устаревшими» договорами. Подготовка США к бактериологической войне в то время зашла уже очень далеко. Но не будем забегать вперед и проследим за развитием событий в хронологическом порядке. Отметим лишь тот знаменательный факт, что два крупнейших капиталистических государства, не ратифицировавших Женевский протокол 1925 года, позднее начали бактериологическую войну. Казалось, что подписание такого серьезного международного соглашения, запрещающего применение бактериологических средств в военных целях, положит конец всяким усилиям по подготовке бактериологической войны, тем более что попытки их практического применения в первой мировой войне, собственно говоря, не оправдали себя. Однако произошло обратное. В мировой прессе и литературе стало появляться все больше статей и трудов, на первых порах опиравшихся на предпосылки чисто спекулятивного характера и весьма убедительно рисовавших «соблазнительные» возможности применения нового смертоносного оружия. Уже в 1921 году капитан Мейер писал в газете «Фольксцейтунг»: «Победу одержит та нация, которой удастся найти самых ядовитых микробов для распространения их на территории неприятеля и самую действенную вакцину для собственной защиты. Для заражения такой большой страны, как Германия, хватило бы пятидесяти человек» (цитируется по Рудовскому). Немецкий автор Р. Мюллер, касаясь возможностей немецкой противохимической и противобактериологической защиты, писал в 1933 году: «Отдельные диверсанты представляют наибольшую опасность для гражданского населения. Если кто-нибудь будет пытаться взрывать мосты, железнодорожные линии и арсеналы, то равным образом, он может заразить микробами воду в водопроводной сети и реках, а также пищевые продукты. Конечно, вода находится под надзором. Однако хорошо вышколенный диверсант, будучи опытным бактериологом, действительно может заразить определенную часть городской водопроводной сети, не добираясь до источников воды. Одного или двух чемоданчиков хватит, чтобы полностью уместить нужный материал». Несомненно, наибольший интерес применительно к этому периоду представляет статья Л. А. Фокса в журнале «Милитэри сёджен» (1933 год), представляющая конкретный анализ пригодности определенных болезнетворных микробов для целей бактериологической войны. Все авторы того времени — а их много (Люстих, Оттоленджи, Рейтано, Трийя, Парго, Блюменталь и др.) — единодушно утверждают, что при современном развитии микробиологии применение микробов в бактериологической войне стало реальной возможностью. Однако расхождения их точек зрения по вопросу о том, какие бактерии больше подходят для этих целей, свидетельствовали о том, что все эти высказывания не имели никакой базы в виде соответствующих лабораторных опытов. Правда, много шуму наделало опубликованное в 1934 году английским журналистом У. Стидом описание секретных немецких документов, из которого явствовало, что в вентиляционных каналах парижского метро якобы был распылен неболезнетворный микроб В. prodigiosus с последующим изучением степени его распространения. Однако эти сведения не были подтверждены. * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * И если на Западе в тот период пока только говорилось и писалось о бактериологической войне, то японская армия в глубокой тайне приступила к действиям. В октябре 1936 года шестьдесят руководящих деятелей Японии, как военных, так и гражданских, ночью собрались на тайное совещание, на котором один из высших офицеров, Бушикава, познакомил собравшихся с состоянием исследований по изысканию возможностей применения бактериологического оружия. Эти исследования были начаты по приказу императора Хирохито. «Наша экспериментальная лаборатория,— говорил Бушикава, — закончила все подготовительные работы. Отряд, работающий на острове, полностью изолирован от внешнего мира. Не может быть лучших условий для такой работы. Имеется все, что касается оборудования, химикалий, подачи воды, газа и тока». Первые лаборатории, предназначенные для подготовки бактериологической войны, были созданы в 1935 - 1936 годах на территории оккупированной японцами Маньчжурии. Они были строго законспирированы и известны как «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии» и «Иппоэпизоотическое управление Квантунской армий». Во главе первой команды, названной "отрядом 731", стоял известный японский бактериолог генерал Исии Сиро, другой, скрывавшейся под названием «отряд 100», руководил ветеринарный врач генерал Вакамаиу. Когда в 1937 году японская армия, оккупировав всю Маньчжурию, вторглась в Центральный Китай, а затем в 1938 и 1939 годах предприняла безуспешные попытки агрессии против Советского Союза и Монгольской Народной Республики, лаборатории бактериологической войны, руководимые Исии Сиро, работали уже полным ходом. О масштабах подготовки и совершенных преступлениях мир узнал лишь после разгрома в 1945 году советскими войсками крупнейшей японской армии - Квантунской армии, в составе которой работали оба отряда (№ 731 и 100). С 25 по 30 декабря 1949 года в Хабаровске происходил процесс по делу двенадцати бывших японских военнослужащих, виновных в подготовке и развязывании бактериологической войны. Хабаровский процесс раскрыл тайну организации и деятельности современных «фабрик заразы», какими были бактериологические лаборатории Квантунской армии. "Отряд 731" состоял из восьми отделов. "Отдел 1" занимался экспериментальным выращиванием микробов чумы, холеры, газовой гангрены, сибирской язвы, брюшного тифа, паратифов и других заболеваний, пригодных, по взглядам того времени, для применения в бактериологической войне. В известной степени «филиалом» этого отдела была также строго законспирированная тюрьма, узники которой служили «подопытными кроликами» в экспериментах, проводившихся для определения эффективности бактерий. "Отдел 2" имел несколько иной профиль. Он носил название «экспериментального» и проводил исследование в области применения бактерий в полевых условиях. Здесь, собственно, конструировались всякого рода бактериологические снаряды,— фарфоровые авиационные бомбы, артиллерийские снаряды, а также специальные парашюты для сбрасывания бактериологических средств с воздуха. Кроме того, здесь производились различные мелкие средства диверсии и бактериологического напа-дения в виде автоматических ручек, тростей, игрушек. в которые мог быть помещен заразный материал. "Отдел 2" имел в своем распоряжении собственное авиационное подразделение. Ему была подчинена также лаборатория, занимавшаяся разведением невероятного количества блох для распространения чумы. В одном только отряде 731 было 4500 инкубаторов, где разводились блохи, для которых создавалась естественная среда: они культивировались на живых грызунах. Имелись все условия, позволявшие в короткое время вырастить многие килограммы блох, что равнялось десяткам миллионов этих насекомых, предназначенных для переноса чумы. Представление о масштабах работы по выращиванию блох может дать показание одного из свидетелей на Хабаровском процессе, сообщавшего, что только в филиале 543 в районе Хайлара летом 1945 года одновременно находилось 13 000 крыс, которые служили хозяевами для блох, зараженных чумой. Один лишь "Отдел 3" оправдывал замаскированное название всего отряда 731: он действительно занимался водоснабжением и профилактикой, но и там, в мастерских производились гильзы для бактериологических снарядов - авиационных бомб системы «Исии». Массовым производством бактерий занимался "Отдел 4". О его производительности можно судить по такому факту: в течение нескольких дней там можно было вырастить по меньшей мере 30 000 биллионов бацилл. "Отдел 4" состоял из двух секций, занимавшихся культивированием бактерий независимо друг от друга. Эти секции были оборудованы мощной аппаратурой, гарантировавшей массовое производство. Так, например, в первой секции имелось четыре котла, рассчитанных на приготовление питательной среды для бактерий (каждый емкостью до одной тонны) и четырнадцать автоклавов для стерилизации питательной среды (каждый 3 м длиной и 1,5 м диаметром). В один такой автоклав входило тридцать культиваторов системы «Исии». В секции имелись две комнаты для охлаждения питательной среды. В одной комнате могло поместиться около ста культиваторов. Кроме того, секция была оборудована пятью термостатами, вмещавшими одновременно 620 культиваторов системы «Исии». Аналогично была оборудована и вторая секция. Кроме того, в отделе 4 имелись специальные холодильные установки для сохранения выращенных микробов. Обвиняемый Карасава показал, что только один "Отдел 4" при максимальной загрузке оборудования мог произвести в течение месяца 300 кг бацилл чумы, 800— 900 кг бацилл брюшного тифа, около 600 кг бацилл сибирской язвы, около 1000 кг бацилл холеры, а также 800—900 кг бактерий паратифов и дизентерии. Кроме отрядов 731 и 100, был еще целый ряд филиалов, которые тоже не простаивали. Из прочих отделов следует еще отметить «учебно-просветительный», в котором готовились специальные кадры, предназначавшиеся для работы по применению в полевых условиях бактериологических средств войны. Важную роль играл опытный полигон на станции Аньда. Здесь испытывалось действие различных видов бактериологического оружия на людях— китайских и маньчжурских военнопленных. Военнопленных привязывали к вкопанным в землю столбам, а затем поблизости производились взрывы различных бактериологических снарядов: бомб. мин., гранат и т. д. Так погибли многие военнопленные, смертельно пораженные газовой гангреной, в результате попадания в их организм вместе с осколками спор анаэробных бактерий. Вблизи военнопленных, привязанных к столбам, выбрасывались также зараженные блохи, распылялись суспензии болезнетворных микробов и т. д. На одних военнопленных испытывалось действие новых вакцин, на других—действие определенных ядов и наркотиков. Жертвы, выдерживавшие одно испытание, подвергались следующим экспериментам, пока, наконец, не умирали. Многих пленных, уже не пригодных для опытов, попросту убивали, так что ни один из них не дожил до конца войны. Первая крупная попытка, практического применения бактериологического оружия была предпринята в 1940 году под личным руководством генерала Исии, организовавшего экспедицию самолетов в район китайского города Нинбо. На довольно большом пространстве вокруг этого города были сброшены блохи — разносчики чумы. Налет оказался эффективным. В указанном, районе вспыхнул очаг эпидемии чумы среди китайского населения. Любопытно, что эта экспедиция стала темой документального фильма, снятого по указанию Исии, вероятно, в учебных целях. Среди прочих диверсий подобного рода следует отметить применение японцами бактерий паратифов и сибирской язвы в момент отвода своих войск из Центрального Китая в 1942 году. По приказу Исии было использовано 130 кг этих бактерий, которыми были заражены водоемы, поля и пищевые продукты, умышленно оставленные в диверсионных целях. Кроме того, тифом и паратифами были заражены сотни китайских военнопленных, которые при появлении у них признаков заболевания выпускались на свободу или оставлялись в лагерях на покидаемой японцами территории. Это делалось с целью заразить тифом приближавшиеся китайские войска. Японская армия применяла бактериологические средства войны наверняка значительно чаще, чем это следует из материалов Хабаровского процесса. Не подлежит сомнению, что они планировали также массовое применение этих средств в войне против Советского Союза временно довольствуясь мелкими актами бактериологического саботажа на границе СССР. Однако победы Советской Армии над гитлеровскими войсками вызвали определенные колебания в среде японского командования, которое не могло решиться на использование в войне против СССР Квантунской армии, а вместе с ней и всей своей бактериологической мощи. Внезапный разгром Квантунской армии советскими вой-сками в августе 1945 года полностью ликвидировал эту опасность. Непосредственно перед капитуляцией японские войска по приказу своего командования уничтожили лаборатории и оборудование отрядов 731 и 100. Однако им не удалось полностью скрыть следы своей преступной деятельности, так как она была поставлена слишком на широкую ногу. И, хотя главным преступникам во главе с Исии удалось уйти от рук правосудия, двенадцать их пособников понесли заслуженную кару. Военный трибунал в Хабаровске приговорил их к исправительно-трудовым работам в лагерях сроком от 2 до 25 лет. А каково было отношение гитлеровской Германии — к проблемам бактериологической войны? Нюрнбергский процесс показал, что немцы готовились к бактериологической войне и притом в очень широких масштабах. Немецкий генерал Вальтер Шрейбер, дававший показания на процессе, заявил: «Несмотря на многократные и определенные заключения санитарной инспекции армии (опиравшейся на данные разведки и заявления врачей с Восточного фронта), на основании которых не следовало опасаться применения бактериологического оружия со стороны Советского Союза, начальник главного штаба вермахта фельдмаршал Кейтель приказал начать подготовку к бактериологической войне. В июле 1943 года в главном штабе вермахта была созвана секретная конференция на которой мы присутствовали вместе с майором медицинской службы проф. Кливе в качестве представителей санитарной инспекции армии». Начальник управления общих дел вермахта, руководивший работой конференции от имени Кейтеля, сообщил собравшимся, что Гитлер поручил Герингу заняться подготовкой к бактериологической войне, наделив его в этом направлении определенными полномочиями. Поражения гитлеровских войск под Москвой и Сталинградом требовали скорейшего применения новых способов ведения войны, которые могли бы решить исход войны в пользу Германии. Главное командование вермахта надеялось, что именно бактериологическое оружие отвечает этим целям. «На этой конференции, - сообщил далее Шрейбер, - была создана рабочая группа под названием «Бактериологическая война». Геринг со своей стороны назначил себе заместителя по вопросам бактериологической войны; Им стал шеф немецких врачей (Reichsarztefuhrer) проф. Бломе, занявшийся практическим руководством подготовкой бактериологической войны. В целях ускорения подготовки бактериологической войны против Советского Союза под Познанью был создан институт, в котором выращивались как бактерии (в том числе бациллы чумы), так и вредители растений. Руководил институтом проф. Бломе. В институте имелось оборудова-ние для проведения бактериологических экспериментов на людях. Проводились также опыты по распылению с самолетов жидкостей, содержащих бактерии». Однако благодаря быстрому наступлению Советской Армии организованного применения бактериологического оружия не произошло. Правда, гитлеровцы пытались вызвать в рядах Советской Армии эпидемию сыпного тифа, оставляя на покидаемой территории в больших скоплениях гражданское население и пленных, среди которых сознательно помещали больных тифом. Однако они не добились ожидаемых результатов, что объяснялось главным образом эффективной организацией противоэпидемической службы в Советской Армии. Проф. Бломе вместе с его институтом пришлось бежать, однако большая часть оборудования осталась в Познани. Несмотря на это, немцы не отказались от планов применения бактериологического оружия в войне против СССР. В беседе со Шрейбером проф. Бломе просил его помощи в создании и оборудовании нового института уже на территории Германии, где Бломе намеревался продолжать работы по выращиванию бактерий чумы, колонии которых он привез из Познани. До последних дней войны во многих немецких концентрационных лагерях продолжались опыты, проводившиеся на военнопленных, которых заражали сыпным тифом, сибирской язвой, малярией, дизентерией, туберкулезом и другими инфекционными заболеваниями. Одновременно немецкие фармацевтические фирмы, занимавшиеся производством лекарств против инфекционных заболеваний, «покупали» узников из концентрационных лагерей для производства опытов на них. Так погибли тысячи узников. Молниеносные победы Советской Армии на территории Европы в последние месяцы войны не только освободили жертв гитлеровской «науки» из концентрационных лагерей, но и помешали Германии организовать отчаянную, но весьма грозную по своим последствиям оборону с помощью бактериологических средств войны, которые готовили Бломе и его сотрудники. Как заявил на Нюрнбергском процессе генерал Шрейбер, «быстрый марш Советской Армии спас Европу и человечество от страшной катастрофы». Итак, мы видим, что проблемами бактериологической войны — как в теоретической, так и в практической плоскостях — занимались прежде всего японцы и немцы, представители самых агрессивных государств в последней войне. Эти государства были разбиты, а их замыслы официально осуждены Хабаровским и Нюрнбергским процессами. 4 января 1946 года Джордж У. Мерк, бывший председатель комитета по вопросам биологической войны в составе химической службы армии США, направил военному министру Петтерсону доклад, из которого явствовало, что систематические исследования в области бактериологической войны начались в США в конце 1941 года. Их проводил комитет, созданный Национальной академией наук согласно директивам военного министерства. Через два месяца после нападения японцев на Пирл-Харбор комитет предупреждал о возможности применения неприятелем бактериологических средств и настаивал на принятии надлежащих мер в деле организации обороны. С согласия президента Рузвельта летом 1942 года была создана военная научно-исследовательская служба, работу которой возглавил Дж. У. Мерк. Были построены специально спроектированные лаборатории и начаты исследовательские работы. В ноябре 1943 года управление стратегической разведки докладывало комитету начальников штабов о том, что Германия, вероятно, планирует применение бактериологических средств войны. В связи с этим было принято решение ускорить работу, особенно в направлении организации противобактериологической обороны армии, и большую часть ответственности возложить на военное министерство США. * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * В Соединенных Штатах в момент наибольшей напряженности работ, связанных с проблемами бактериологической войны, в этой области было занято 3900 работников: 2800 человек из сухопутной армии, 1000 из военно-морского флота и 100 из гражданских ведомств. Работы велись в условиях строжайшей секретности. Как и в Великобритании, главной целью исследований были поиски соответствующих методов обороны, но «не сбрасывалось со счетов также исследование перспектив наступательных действий, поскольку нельзя было пренебрегать возможностью расплаты той же самой монетой». Поэтому производились опыты с большим количеством возбудителей болезней людей, животных и растений. Выбранные для исследований бактерии культивировались на специально подобранных питательных средах и в результате приобретали высшую степень вирулентности. При этом было сделано много важных открытий, особенно применительно к сельскому хозяйству. Специальные исследовательские лаборатории, соответствующим образом спроектированные и оборудованные, создавались в такой последовательности: 1) главный центр (известный уже Кэмп Детрик в штате Мэриленд), руководивший работой всех других лабораторий (апрель 1943 года); 2) экспериментальные лаборатории в Паскагуле, штат Миссисипи (лето 1943 года); 3) лаборатории для исследования возможностей массового производства бактериологических средств в Виго, штат Индиана (начало 1944 года); 4) экспериментальные лаборатории в Дагуэе, штат Юта (лето 1944 года). Как утверждает Мерк в своем докладе, во всех этих лабораториях, кроме проведения опытов, связанных с бактериологической войной «было зафиксировано много других достижений, представляющих большую ценность для общества». Важнейшими достижениями, по мнению Мерка, были следующие: 1) разработка методов массового производства, а также быстрого и точного, обнаружения болезнетворных микробов; 2) значительный вклад в изучение заболеваний, передаваемых воздушным путем, а также в проблему иммунитета людей и животных против некоторых инфекционных болезней; 3) производство и выделение кристаллических токсинов бактерий, что открыло путь для исследований, .направленных на поиски чистых антитоксинов; 4) обработка и производство эффективных антитоксинов в количествах, достаточных, в случае необходимости, для обеспечения людей в рамках крупных военных операций; 5) серьезные успехи в деле лечения некоторых инфекционных заболеваний людей и животных, а также создание образцов защитной одежды и противобактериологического оборудования; 6) применение специальной техники фотографирования для изучения микробов, переносимых по воздуху, что имеет большое значение для безопасности лабораторных работ; 7) получение ряда сведений о действии более чем тысячи химических соединений на растения, а также проведение исследований в области защиты растений от некоторых заболеваний. Мерк утверждает в своем докладе, что хотя японцы начали свои работы в области бактериологической войны значительно раньше, чем США, тем не менее к концу войны они не добились таких результатов, которые позволили бы им применить бактериологическое оружие в массовом масштабе. «В своих исследованиях государства оси остались позади США, Великобритании и Канады», - пишет Мерк. В тот же день, когда был опубликован доклад Мерка, то есть 4 января 1946 года, общественному мнению был представлен другой документ, разработанный Морским министерством США. Из этого документа следует, что в медицинском исследовательском центре военно-морского флота США (NMRU), руководимом капитаном Альбертом П. Крюгером, профессором бактериологии Калифорнийского университета, во время войны был разработан метод распыления тумана, содержащего болезнетворные микробы (не сказано, какие), которые «издавна известны как самые смертоносные». Работы в NMRU начались в апреле 1943 года и были возглавлены вице-адмиралом Россом Т. Макинтайром, главным врачом военно-морского флота. Тогда и были предприняты опыты по изучению возможности применения неприятелем смертоносных микробов неизвестных болезней. Для маскировки этих секретных работ сообщалось, что исследование имеет целью разработку методов предупреждения и лечения инфекционных заболеваний, передаваемых воздушным путем, особенно гриппа. Морское министерство констатировало, что в результате произведенных исследований ученые пришли к заключению, что «распространение человеком эпидемий как средства войны - дело вполне возможное» и что «получена авторитетная информация большой ценности не только в отношении защиты от бактериологического нападения, но также и в области преодоления в мирное время инфекционных заболеваний, передаваемых по воздуху». В документе говорилось также о создании специального типа защитной одежды для работников, занятых дезинфекцией зараженных районов, и научных сотрудников, которым при экспериментировании приходится соприкасаться с инфекционным материалом. Об эффективности этого типа одежды свидетельствует тот факт, что среди персонала, проводившего исследования, не было ни одного случая заражения в лабораторных условиях. Менее благополучно обстояло дело в Кэмп Детрике и подчиненных ему лабораториях. Несмотря на все меры предосторожности 25 сотрудников заболели сибирской язвой, 17 - бруцеллезом, 7 - туляремией, 6 - сапом и 1 - пситтакозом. Необходимо подчеркнуть еще, что Мерк обращал внимание в своем докладе на исключительную дешевизну бактериологической войны. Стоимость всей программы исследований в области бактериологии составляла в то время 50 млн. долларов, которые по сравнению с расходами на атомное и термоядерное оружие казались просто грошами. Доклад Мерка был изъят тотчас же по его выходе в свет, ибо слишком уж велико было возмущение общественного мнения. Но поднятая однажды, и притом так сенсационно, эта тема не давала покоя журналистам и государственным мужам США. Начиная с 1946 года, на страницах печати чуть ли не ежедневно появлялись статьи и репортажи на тему о возможности бактериологической войны. Часто слышались голоса негодования и протеста, однако чаще проявлялась холодная, хорошо инспирированная спекуляция: какие выгоды можно извлечь из войны, используя биологические средства. То и дело какой-нибудь генерал или сенатор, выступая на том или ином митинге, вспоминал о новейших «достижениях» американской военной науки и выгодах, которые можно извлечь из них. Люди все больше свыкались с возможностью ведения войны с помощью эпидемий. Все больше пробуждалось любопытство: а как будет выглядеть эта война? Создавалась атмосфера, благоприятствовавшая снятию завесы с тайн. В мае 1947, года в научном журнале «Джорнел оф иммюнолоджи» появился известный доклад Розбери, Кэбета и Болдта под названием "Бактериологическая война". Статья эта была готова уже давно. Авторы предложили ее в виде доклада, содержавшего 90 страниц текста и адресованного национальному научно-исследовательскому совету еще 8 июня 1942 года. Полное название доклада было сформулировано следующим образом: «Бактериологическая война. Критический анализ доступных возбудителей, возможностей их военного применения и способов защиты от них». Как утверждает один из авторов доклада, Розбери, это был неофициальный документ, основанный исключительно на доступных источниках, документ, который «могло составить какое угодно лицо в любой части света, способное усвоить соответствующую литературу». Все это время доклад оставался строго секретным и был опубликован лишь в 1947 году. В упоминаемой статье, рассчитанной на специалистов, весьма подробно описываются и анализируются возбудители 70 инфекционных заболеваний, из которых 33 признаются пригодными, а 37 непригодными для применения в бактериологической войне. Доклад Розбери, Кэбета и Болдта был высоко оценен командованием армии США, о чем можно судить хотя бы по тому факту, что вскоре после представления его национальному научно-исследовательскому совету все три бактериолога были приглашены работать в Кэмп Детрик. Они работают там весьма плодотворно, особенно Розбери, который уже в 1947 году выпустил обширную монографию под названием «Экспериментальное распространение инфекции воздушным путем» (Ехреrimеtal аirbornе infection). Именно ему мы «обязаны» разработкой метода такого распыления в воздухе бактериологических суспензий, при котором мельчайшие микробы сохраняют всю свою вирулентность. Приобщение общественного мнения к мысли о подготовке к бактериологической войне становилось все более интенсивным. Чтобы полностью устранить даже видимость каких-либо препятствий международно-правового характера, президент Трумэн в апреле 1947 года изъял из сената не ратифицированный до тех пор Женевский протокол о запрещении использования болезнетворных микробов в военных целях. Смысл этого маневра стал ясен лишь в момент возникновения войны в Корее. В 1949 году Розбери выпустил научно-популярную книгу «Мир или чума». Написанная очень убедительно и изданная большим тиражом, эта книга одновременно пугает и ободряет, тревожит и успокаивает. Но, во всяком случае, цель достигнута: обывателя все больше убеждают в том, что применение бактериологического оружия в будущем конфликте будет вполне закономерным и принесет атакующей стороне большие выгоды, ибо, как говорил позднее американский генерал Кризи: «...в противоположность атомной бомбе и другим взрывающимся средствам бактериологическая война направлена прежде всего против людей. Она не уничтожает никаких зданий и щадит машины; она атакует только человека и базу его питания: скот и поля. Мы будем как можно быстрее разворачивать наши специальные опыты над самыми различными видами оружия с учетом перспектив бактериологической войны». Этот известный прием был направлен на то, чтобы непопулярную, несправедливую войну объяснить общественному мнению так, будто на сей раз война будет по-настоящему дешевой и безопасной, такой, что в ней вместо солдат будут сражаться бактерии, но что к ней надо готовиться. И литература наподобие книги Розбери и высказывания официальных лиц (например, тогдашнего военного министра Джеймса Форрестола, генерала А. Г. Уэйтта и др.) постепенно обрабатывали общественное мнение. Когда 25 июня 1950 года американские войска вместе с частями Ли Сын Мана напали на Северную Корею, стало ясно, что рано или поздно Корея послужит опытным полигоном для испытания бактериологических средств войны. По указанию генерала Риджуэя, тогдашнего командующего американскими войсками в Корее, известные уже японские военные преступники, избежавшие приговора Хабаровского трибунала, а именно генералы Исии, Вакамацу и Китано, зимой 1951 года прибыли в Корею. Как сообщало агентство Телепресс, японские военные преступники прибыли в Корею, чтобы «производить эксперименты: на корейских и китайских военнопленных и усовершенствовать биологические средства войны в целях их применения в зимней кампании против населения Кореи и Китая. Они прибыли на судне, груженном оборудованием, необходимым для ведения бактериологической войны...» Подобное же сообщение передавалось тогда и агентством Рейтер. В том же году американское министерство обороны пригласило в США упоминавшегося уже немецкого генерала Вальтера Шрейбера, гитлеровского военного преступника, и назначило его советником американских ВВС по вопросам «профилактической медицины», причем его функции были определены как «конфиденциальные и не подлежащие обсуждению». 22 февраля 1952 года министр иностранных дел КНДР сделал заявление, в котором обвинил американские войска в применении, притом неоднократном, бактериологического оружия. «Правительство КНДР 8 мая 1951 года направило в ООН решительный протест против применения американскими империалистическими интервентами бактериологического оружия в войне против корейского народа. По точным данным командования корейской Народной Армии и китайских народных добровольцев, с 28 января этого года американские войска систематически сбрасывали с самолетов на позиции наших войск и в нашем тылу большое количество зараженных насекомых, распространяющих бактерии заразных болезней. 28 января в районах Нонсодон и Енсудон, расположенных юго-восточнее Ичхоня, военные самолеты противника разбросали большое количество не встречавшихся в Корее до войны насекомых трех видов, похожих на черную муху, на блоху и на клопа. 29 января военный самолет противника в районе Ичхоня разбросал большое количество мух и блох. 11 февраля военные самолеты противника сбросили на позиции наших войск в районе Чхолвоня большое количество бумажных коробочек и бумажных пакетиков, наполненных блохами, пауками, комарами, муравьями, мухами и другими видами мелких насекомых. В районе Саньянни было разбросано большое количество мух, а в районе Пхенгана — большое количество блох, мух, комаров и других насекомых. 13 февраля самолет противника в районе Кымхва разбросал большое количество мух, комаров, пауков, блох и других мелких насекомых. 15 февраля самолеты противника разбросали в районе Пхенгана большое количество разных насекомых. 16 февраля самолеты противника разбросали таких же насекомых в районе двух деревень—Хансу и Оченри — на берегу реки Пукханьган. 17 февраля самолеты противника разбросали мух и блох в районе Сансинри и Хасинри, севернее Пхенгана. В результате бактериологического исследования установлено, что насекомые, сброшенные интервентами на позиции наших войск и в нашем тылу, являются носителями бактерий чумы, холеры и других заразных болезней. Таким образом, неопровержимо доказано, что в целях массового уничтожения военнослужащих корейской Народной Армии, китайских народных добровольцев и мирного корейского населения войска противника планомерно применяют бактериологическое оружие." Отдел бактериологической войны при американских химических войсках изготовил 16 видов бактериологического оружия, которое при разбрасывании бактерии может заражать воздух и воду, что приводит к массовому уничтожению людей. В марте 1951 года после пребывания в порту Вонсан бактериологического десантного судна № 1091 американской армии под командованием начальника отдела общественного благосостояния «при штабе верховного главнокомандующего войсками ООН» генерал-лейтенанта Сэмса на острове Кочжео было произведено испытание бактериологического оружия на военнопленных из состава корейской Народной Армии. | 
| |||||||
| Copyright © 2007. Ваши замечания и предложения направляйте на info@himza.ru |